Если ребенка обидели в школе. Эксперт описывает худшую тактику, которую часто выбирают родители

В Чечерске шестиклассник сразу после школы попал в больницу с черепно-мозговой травмой. Мальчик говорит, что его о парту головой ударила учительница, назначена судебно-медицинская экспертиза. Отец школьника заявление в милицию не писал, объяснил это тем, что «не хочет подставлять администрацию школы». Чем этот и подобные случаи могут обернуться для психики ребенка? Рассуждает эксперт в детско-родительских отношениях Наталья Поспелова.

Источник фото: Pexels.com

Ты плыл в небесах, но был спущен на землю;
И раненый в сердце мечтаешь стать целью,
Но эта уловка всем битым знакома —
В любви без страховки живут миллионы.
(песня «Нас бьют — мы летаем»)

Сегодня эта песня, впервые прозвучавшая в середине десятых, обретает новое звучание и новых исполнителей. А ее текст можно считать каноническим с точки зрения психологии детско-родительских отношений.

Что чувствует ребенок, родители которого не обеспечивают эту самую страховку? Родители, не имеющие претензий к учреждению образования за полученную там ребенком серьезную или не очень травму? Давайте попробуем разобраться.

Итак, ребенок получил травму в учреждении образования: совершенно не важно, получил ли он ее от сверстника, старшеклассника или от взрослого; он был инициатором драки и ему «наваляли за дело» или он «просто мимо проходил»; это случилось на уроке физкультуры, языка, труда или во время перемены; в классе или в туалете, в столовой или в раздевалке. Ребенок травмирован в учреждении образования, куда он шел за знаниями, а не за ЧМТ или, к примеру, за оторванным ухом.

Что происходит с ребенком, что он чувствует — кроме боли физической, какие выводы делает для себя на будущее, когда его законные представители в лице родителей проявляют пассивную беспомощность?

Ситуация распространенная, к сожалению

Типично видеть родителей, униженных и растоптанных «плохим, несносным поведением вашего мальчика». Это им педагог высказывает претензии — а они слушают, опустив плечи и поддакивая. Они-то знают, что сынок их и вправду то еще золото, и на ум все чаще приходят слова про «щенка, которому не помешало бы открутить голову».

Упустили. Недосмотрели. Много работали и проглядели. Теперь вот. Ну что ж, претензий к учреждению образования не имеем.
 

Источник фото: Pexels.com
В подобных случаях происходит классическое формирование виктимной картины мира у ребенка: он максимально зависим и уязвим, никаких способов защиты у него не было в школе, и, как оказалось, дома его тоже никто не защищает.

Сам ребенок при этом мал и слаб, а ситуация и ее участники — сильны и жестоки. А к тому же родители и педагоги, самые важные люди в картине мира ребенка, договорились и у них нет претензий друг к другу. Весь мир против тебя. Ты один, приткнуться не к кому. И скорее всего — дело именно в тебе: другие же избежали такого испытания.

Ситуация наносит рану именно в самый центр личности ребенка. В такие моменты высок риск того, что внутренняя боль не просто травмирует психику, а проломит, исказит саму картину мира. И самый распространенный сценарий вывернутой картины мира — это когда детская психика вырабатывает свое объяснение, свою защиту: все случилось именно так, потому что я плохой. Я урод. Я не умею себя вести. Это меня надо наказать, открутить голову, посадить под замок (нужное подчеркнуть).

«Плохие» и «несносные» ведут себя дальше соответственно: ужасно и патологически, раз за разом попадая в подобные ситуации, притягивая их к себе. Этот феномен в школьных коллективах хорошо известен. Про таких детей часто говорят, что «с ними всегда так происходит». Травмы, драки, всунутые куда не надо пальцы, поломанные (порванные, испорченные) личные и школьные вещи…

Иными словами, ребенок стал мишенью (целью), принял на себя роль жертвы, из-за чего постоянно попадает в ситуацию насилия. Так работает психологический механизм виктимности: склонности стать жертвой преступления.

Принимая роль «ненормального», ребенок делает серьезные и далеко идущие выводы: получение защиты, доверие — не для него, их негде ему получить: ни в школе, ни дома. Как в песне: «эта уловка всем битым знакома»…

Взрослые насильники в детстве часто были битыми

Интересно, что гонимый может в какой-то момент стать преследователем. Феномен, когда взрослые насильники в детстве были битыми, полностью характеризуется устойчивым выражением «жестокость раба». Для таких людей запредельная жестокость вовне — единственный способ выразить свой внутренний протест. Свое единственное право выбора такие люди совершают с осознанной беспощадностью, как к себе, так и к окружающим.

Родитель, не предоставивший ребенку страховку в подобных случаях — это тот, кто отказал ребенку в жизненно важных для него защите, уважении, заботе. И это тоже классика: именно так формируются между детьми и родителями амбивалентные отношения, красноречиво описываемые фразой «бьет — значит любит». Это такая уродливая родительская любовь, из-за которой можно своему самому любимому, самому дорогому человеку «оторвать голову», сказать: «Мало тебя лупили, я добавлю», «Для твоей же пользы!» — и наотмашь…

Источник фото: Pexels.com

Иногда амбивалентные отношения в семьях скрываются под маской гиперопеки и навязчивого, удушающего контроля: я так сильно люблю своего ребенка, что шантажирую и контролирую. Я-то знаю, как для него лучше и как надо его любить.

Битые дети мстят всем (и родителям в первую очередь) недоверием. Они на своей шкуре прочувствовали ничем и никем незащищенную, не компенсированную боль от уязвимости и зависимости. Такие дети всегда «на стреме», всегда в ожидании «подставы» и часто ведут себя так, как будто шантажируют взрослого, желая получить доказательства, подтверждения отсутствия страховки.

Ты не помог мне в школе — не поможешь, когда я попаду в милицию, на скамью подсудимых, в реанимацию. Давай проверим, спорим? Ты опять и опять будешь меня сдавать в угоду обстоятельствам кажущейся безопасности: чтобы на семью не смотрели косо, чтобы какие-то твои собственные залеты не бросали тень на плетень, чтобы ты не противопоставлялся более сильным и авторитетным людям…

Многие наши проблемы в обществе от того, что отцы — слабый пример защитника детей. Не хотелось бы обобщать, но порой папы мастерски скрывают свою беспомощность под многозначительным мужским молчанием и отстраненностью от «детских» дел, бросая через плечо: «Он должен сам!». И тогда решением всех детских вопросов занимаются мамы: как могут, эмоционально и неэффективно, зато вовлеченно и искренне.

Тайна передачи опыта от отцов к детям давно разгадана: детьми родительский опыт одновременно и принимается, и отвергается. Каждый ребенок стремится быть похожим на своих родителей и одновременно старается отличаться, мыслить и поступать иначе. Каждый ребенок дополняет своего родителя: если родитель подавляет — значит, ребенок забитый. Если родители беспомощны — значит, их дети супергерои. На это вся надежда.